Триеннале мелкой пластики

«Человек и общество» таков, по заявлению устроителей, девиз триеннале 1981 года. Однако, как выяснилось, подавляющее большинство ее участников не было информировано об этом. Предварительный отбор произведений в самих странах и формирование экспозиций национальных разделов, как правило, происходили вне связи с идеей выставки. И потому присуждение премии откровенно слабым работам Патрика Александре (Франция), в которых отметили соответствие упомянутому девизу, было воспринято как попытка смягчить сложившуюся ситуацию.

Среди национальных разделов капиталистических стран привлек внимание раздел Германии. В нем были представлены поэтичные по замыслу и добротно сделанные вещи например, композиции Иохима Шметтау, исполненные в технике полированного металла, отличающиеся обобщенной, но тактичной трактовкой образа человека. Однако здесь же экспонировались и произведения Рольфа Шиманьского, далекие от гуманистических концепций, производившие впечатление агрессивной взвинченности.

Неровно выступили на сей раз художники стран социалистического содружества. В ряде случаев характер национальных разделов не только не отражал действительного состояния мелкой пластики в этих странах, но был ниже реального уровня. Не имел своего лица, например, раздел Югославии. Сегодня, когда возможности скульптуры ощутимо расширились, когда задачи, стоящие перед искусством, видятся во все более активном отражении событий, происходящих в мире, в углубленно- психологическом анализе образа современника, грубоватая стилизация под примитив и внешнее подражание народному искусству воспринимаются как анахронизм. Искусственность приемов, прикрывающих отсутствие серьезных образно-пластических концепций, становится особенно очевидной.

Посредственные работы показали поляки. Даже талантливый скульптор Ян Куч запомнился лишь одной гротесковым изображением обывателя, сидящего перед огромным телевизором. Художники Чехословакии уже не в первый раз отдали предпочтение не выразительности конструктивной сути пластики, а скорее декоративным эффектам. Скульпторы Германии обнаружили тяготение к монументальности, к специфическим особенностям рельефа. Однако нередко их произведения вызывали ощущение чрезмерной утяжеленности масс и далеко не всегда обладали необходимой для мелкой пластики непринужденной интерпретацией сюжетов. Таковы, в частности, композиции Зигфрида Креппа, выглядевшие в экспозиции малых форм довольно странно.

В то же время отрадное впечатление произвели разделы Болгарии и Румынии. Болгарская скульптура переживает сегодня творческий подъем. Это еще раз подтвердили произведения молодых скульпторов Алёши Кафеджийского, Бояна Радославова, Эмила Попова, Милана Андреева. Обращаясь к образу человека, они находят возвышенно-поэтичные и в то же время искренние интонации, острые композиционные решения; с большой фантазией интерпретируют элементы, характеризующие пространственную среду; выразительно обыгрывают специфические качества бронзы, камня, железа. В работах Кафеджийского одновременное использование различных способов обработки металла обогащает ритмическую структуру композиции, придает им динамические оттенки.

Румын Ион Янкут умеет передать ощущение монолитности формы, хотя и не избегает детализации. Он порадовал (как и Николае Падурару на выставке 1978 года) динамичностью композиционных решений, и это чрезвычайно важно; ибо при всем мастерстве в изображении различных мотивов (преимущественно традиционных) румынские скульпторы нередко злоупотребляют статичными, замедленными ритмами.