Крупнейший художник книги, В. М. Конашевич (1888—1963)

27 февраля 1963 года в Ленинграде скончался Владимир Михайлович Конашевич.

 Он всегда охотно делился своим богатейшим опытом в книжном искусстве, активно сотрудничал в нашем издании. Художник предоставил нам свой интереснейший доклад «Обложка детской книги» (опубликован во втором выпуске «Искусства книги»), высказывал немало добрых советов по содержанию и оформлению сборников.

Конашевич не принадлежит к тем художникам, о которых принято говорить, что круг их интересов очень широк. Половина выставки — замечательные и широко известные иллюстрации к книгам для детей. Другая часть выставки — натюрморты, пейзажи, написанные очень любовно. Но мир его образов интересен, хотя и постоянен. Интересен он не по многообразию впечатлений, а по умению сложно видеть и чувствовать. В этом мире есть и камерность, и большая широта, и тайные взаимоотношения, и та загадка, которую нужно разгадать, которую задает нам всякий большой художник, когда мы неизбежно подпадаем под обаяние сделанного им. В натюрмортах Конашевича мы иной раз не можем определить, какой именно это цветок или какая это веточка. Они не совсем узнаваемы, это особый цветок, цветок Конашевича. Оказывается, из этого мира, созданного художником, легко полететь в заокеанские страны. Они географически не точные, но правдивые, как сказки Пушкина. Это сказочный мир, там особая правда, мудрость, красота.

Когда-то старые мастера говорили, что, если хочешь нарисовать гору хорошо, возьми камень и нарисуй его внимательно. Конашевич делает какие-то подобные вещи. Многие его сказочные пейзажи нарисованы так, словно художник растянулся на зеленой лужайке, закопался носом в густую траву и смотрел, смотрел, пока не забыл, какой он сам большой и какая трава маленькая . . . И тогда свершилось чудо! Оказывается, там невероятные джунгли, более густые, чем джунгли Цейлона. Травинки превратились в лес, маленькая мушка — в чудовище. Ощущение необыкновенное, и дышится как-то восторженно. Конашевич нашел такую точку зрения, при которой с одного места видишь очень далеко вокруг. Это типично для него и делает его рисунки столь очаровательными, поэтичными, радостными.

Владимир Михайлович — замечательный поэт- художник, и, может быть, именно его удивительная способность необычного видения мира сделала его таким превосходным иллюстратором-сказочником. Он умеет находить необходимую меру сочетания декоративности с подробнейшим рассказом о событии и героях. Хотя лист у него обычно заполнен множеством персонажей, нам не приходится отыскивать в его рисунках героя. Хорошо отработанный типаж, подчеркнутость силуэта, умение точно найденной деталью охарактеризовать главное — и мы уже следим за развитием занимательного путешествия в сказочный мир.

Я однажды имел несчастье взяться за иллюстрации к той же книге Чуковского, что и Конашевич. И потерпел фиаско. Мир, в который так свободно проникает Конашевич, оказался для меня закрытым. О Конашевиче-иллюстраторе уже много говорилось и писалось. Мне хотелось бы в этой краткой заметке остановиться на двух его последних работах.

Английские народные песенки в переводе С. Маршака, пожалуй, не могли бы найти лучшего интерпретатора, чем Конашевич. Первое впечатление здоровья, оптимизма и грубоватости персонажей заслоняется сразу же другим чувством — удивительным их обаянием. Все вместе необычайно точно передает дух времени, легко и естественно переносит читателя в мир, который одним поэтическим текстом было бы трудно исчерпать. Художник расширяет наше представление о прочитанном. И то, что рисунки (даже толщина давления пера) органически связаны с начертанием шрифта, а белые пятна внутри рисунка — с листом бумаги, где расположен шрифт, делает их очень современными по своему звучанию.

Много раз иллюстрировались сказки Пушкина, и, казалось бы, трудно найти новое их решение. Но Конашевич нашел его. Текст Пушкина в показанных им на сей раз листах к «Сказке о царе Салтане» и «Золотому петушку» помещен как бы на скрижальной поверхности. Рисунки при кажущейся легкости исполнения производят впечатление физической весомости — они материальны. Отказавшись от иллюзорного пространства, Конашевич построил таинственный остров с городом, необычайное нагромождение парусов, сложное орнаментальное переплетение деревьев... Все это создает атмосферу сказки и в то же время нисколько не мешает жизненности изображения. Сатирическая заостренность изобразительного рассказа помогла художнику глубже подчеркнуть значительность, серьезность, мудрость сказок, а не только очаровательную легкость пушкинского стиха, к чему обычно стремились все иллюстраторы до Конашевича.

Сказки Пушкина — последняя по времени создания работа художника, еще не оконченная им. Она датирована 1962 годом. И опять, так же как и ранее, Конашевич радует удивительной молодостью и оптимизмом мироощущения. А сохранить эту молодость, пронести ее сквозь годы удается далеко не всем. Это особый дар, достающийся на долю только очень талантливым и щедрым душою.