Перепутья грузинской графики

Сложные взаимоотношения видов и жанров современного изобразительного искусства, помимо прочего, проявляются в характере «лидерства» каждого из них. Мы уже начинаем привыкать к тому, что на различных московских и всесоюзных молодежных выставках второй половины 1970-х годов возобладала не столько живопись, сколько «графика, переведенная в живопись». Собственно же графика «тихая» ли, «громкая» - менее заметна сегодня и явно уступает место не только живописи, но и скульптуре.

 В выставочной практике грузинских художников несколько иная картина. Здесь графика не только не уходит в тень, но, напротив, успешно конкурирует с другими видами изобразительного искусства. Так было, например, на республиканской выставке, посвященной 60-летию Октября, где главенствовал как раз графический раздел и выделялись работы сравнительно молодых художников.

 Сегодняшнее «лидерство» графики в грузинском искусстве сказывается и в обилии работ, и в их высоком качественном уровне. Здесь уместно было бы упомянуть разнообразие техническое и тематическое. Но если первое действительно имеет место, то второе в основном исчерпывается кругом таких тем, как сцены сельского труда, народные праздники и т. д. Но «лидерство» не подтвердилось групповой выставкой семи грузинских художников (Г. Глонти, 3. Дейсадзе, Л. Замбахидзе, А. Тевзадзе, Ц. Тереладзе, Г. Церетели, Л. Шенгелия- Абашидзе), прошедшей в декабре прошлого года в Москве.

 Причиной тому, видимо, не только отсутствие привычного тбилисского или республиканского фона и наличие более разнообразного фона московского и всесоюзного (в Москве одновременно проходила Всесоюзная выставка «Молодая гвардия Страны Советов»). К концу 1970-х годов внутри самой грузинской графики, и прежде всего в творчестве молодых, обозначились некоторые внутренние противоречия. Понятие «молодости», которым мы привычно оперируем, в данном случае весьма относительно.

 Недаром в выступлениях критиков все чаще слышен такой рабочий термин, как «старшие молодые». С его помощью стремятся отделить молодежь, заявившую о себе в конце 1960х, самом начале 1970-х годов, от тех, чьи работы появились на выставках два-три года назад.

Выставка семи грузинских художников, относящихся к «старшим молодым», была ретроспективна, что для отчетного показа естественно. Однако крайне небольшое число произведений 1978 года, не содержащих у большинства принципиально новых решений, свидетельствует об известной «усталости» общего поступательного движения. Оговоримся, налет «усталости» присущ сейчас не только участникам данной выставки. Это ощущение рождается и при просмотре графических разделов молодых москвичей и многих графических экспозиций союзных республик.

Наиболее живой и потому обнадеживающей на выставке семи была, на мой взгляд, графика Лали Замбахидзе. Она представила не просто «другую» графику, выделяющуюся своей подчеркнутой живописностью. Отличие сказалось, прежде всего, во внутренней непосредственности и раскованности ее пластического мышления. Рядом с изысканным кружевом листов Ц. Тереладзе (например, серия 1976 года «В стране виноградной лозы») или не менее изысканными, отдающими рассудочным холодком городскими и сельскими пейзажами Г. Глонти се работы могут показаться тяжелыми и «неумелыми». Но потом убеждаешься в существовании живой связи Замбахидзе с миром. Тяжесть штриховой массы оборачивается тяжестью земли и таинственностью лесной чащи, внешняя грубоватость - внутренним соответствием простым и добрым характерам ее героев, чаще всего крестьян из Западной Грузии (Гурии), откуда родом сама художница. Примечательно, что Замбахидзе не свойствен тот или иной прием и постоянство символики. Она, как и ее персонаж из листа «Студенты» (1977), сидит за литографским камнем и, не увеличивая отчуждающий промежуток между собой и натурой, переносит на камень свои впечатления. Ее цветные литографии 1976 года («Двое», «Во дворе») привлекательны тем, что она, как бы окончательно уступая соблазну живописности, артистично и вместе с тем ненавязчиво вводит цвет. Последнее обстоятельство очень существенно. Манерная игра в живописность, а также налет того, что Т. Табидзе когда-то назвал «богемным артистизмом», дают себя знать и на этой выставке, отражая общее положение грузинской графики сегодня.