Куклы на сцене

Современный театр кукол ставит перед художником сложные задачи. Уйдя от внешнего правдоподобия, от элементарных приемов детской игры, к которым часто сводилось понимание условности, он движется к более глубокому выражению «жизни человеческого духа». Изменилась в сторону образно-поэтического начала и создаваемая для него драматургия. Обращаются кукольники и к «большой» литературе. На афишах театров можно встретить имена Д. Фонвизина, Л. Толстого, Н. Лескова, М. Сервантеса, А. Дюма, Ж. Ануйя, А. Экзюпери, Ч. Айтматова, Р. Бредбери.

На сцене сегодня не только оживляют неживую куклу, но и живого актера превращают в куклу, используя для этого маску, костюм и другие элементы «искусственности». Кукла и живой актер, встречаясь как равноправные партнеры в так называемом «открытом приеме», играют в пространствах, решаемых каждый раз заново. Подчеркнутый примитив старинных систем кукол сочетается с новейшими веяниями в изобразительных искусствах. Объемные куклы с плоскими и теневыми, маленькие с куклами в рост человека. Художника ждет удача, если, осуществляя всю зрелищную сторону представления в тесном содружестве с режиссером, он сумеет предложить не некую сумму тех или иных средств, а их органичный синтез, образную концепцию, выражающую суть спектакля если не просто проиллюстрирует литературный материал, а найдет его пластический эквивалент.

Дети сказка театр кукол. Эти три понятия давно ставятся рядом. Связь их нерасторжима и сейчас, но сама интерпретация сказки стала иной в какие бы фантастические и далекие от наших дней формы она, ни облекалась, в ней сильно чувствуется душевный мир современного человека, с его моральными, этическими, личными и общественными проблемами. В кукольной сказке для детей по-прежнему большое место занимает юмор, но оттенки его стали богаче, а кроме того, сказка не боится теперь сатиры, лирики, психологии, философии, трагизма.

Вероятно, именно из-за трагической интонации спорили несколько лет назад о спектакле Вильнюсского театра кукол «Уточка из пепла», сомневаясь: а можно ли его адресовать детям? Но автор Виталюс Мазурас, построивший спектакль на литературных и изобразительных мотивах языческой сказки, и не стремится создавать искусство, легкое для восприятия. Обратившись недавно к пьесе А. Гудялиса «Куда ушли великаны», имеющей прямую связь с нашими днями, он и истории маленького городского мальчика Ритаса, упорно ищущего великанов, которые ушли от людей, потому что они губят природу, придал черты особой философско-поэтической обобщенности. И вновь, как и в «Уточке из пепла» и в других своих спектаклях, Мазурас погружает маленьких зрителей в такой удивительный, пластический мир, что им остается только позавидовать!

Мазурас соединяет в себе и художника и режиссера. В этом единстве находит свое предельное выражение, с одной стороны, теснейшая взаимосвязь художника и режиссера в процессе создания кукольного спектакля, а с другой особенная близость театра кукол к изобразительному искусству. Недаром же его порой называют «театром ожившей пластики»! Театр Мазураса близок к этому определению, и порой художнику нелегко вовлекать актеров в мир своего видения, очень «личностного», вовлекать в процесс рождения «картины».

А ближайший сосед Мазураса таллиннский режиссер Рейн Агур подчиняет свои спектакли актерской стихии. Пространство здесь разрежено, актеры, в открытую играющие с куклой, движутся в нем свободно, почти импровизированно. Куклы, как правило, игровые, способные к темперированному движению. Образ спектакля здесь иной, однако художники также напряженно ищут его, демонстрируя выдумку и фантазию во имя выявления режиссерской идеи. В постановке пьесы чешской писательницы В. Поспишиловой «Принцесса и эхо» царствует дух театральной иронии, и художник Айме Унт поддерживает ее прежде всего в куклах похожих на старых чешских марионеток, предельно обаятельных, чем-то неуловимо комичных, очень выразительных в пластике, позе, жесте. В лирическом «Маленьком Иллимаре» (повести Ф. Тугласа) Яак Ваус общей зелено-коричневой гаммой, контрастом больших и маленьких кукол, характерными приметами быта создает ощущение, что именно в эстонской деревне живет и познает мир герой спектакля.

Самобытны показанные недавно работы художников Армении и Грузии. «Непобедимый петух» по сказке О. Туманяна в Ереванском театре кукол спектакль армянский не только по внешнему своему облику, хотя художник Арамаис Саргсян выявил всю свойственную живописцам этой республики красочность, «солнечность» палитры. Он армянский по внутренней своей сущности, по юмору. Озорство спектакля, столь органично проявившееся в режиссуре Е. Манаряна и игре актеров, в изобразительной части спектакля выразилось, прежде всего в том, как решены его персонажи. Актер держит голову куклы, вернее некую конструкцию из отдельных, укрупненных деталей, причем некоторые из них могут приводиться в движение пальцем актера. И маска живет, создавая комические эффекты. В другом случае патронка головы надета на палец актера, а вторая рука исполнителя изображает «руку» персонажа пьесы. Такая же рука, но в перчатке, герой спектакля, дерзкий задира Петух. И удивительно смешно выглядит в финале голая рука Петух, ощипанный и сваренный в царском котле, жив и продолжает позорить царя!

Специально для Грузинского театра кукол написала пьесу «Шатун» (или «Непоседа») писательница М. Хетагури. По жанру она ассоциируется с детским стишком- притчей, а тема ее глубокие корни, связывающие человека со своим народом, со своим селом, с родной землей. Художник Р. Кондахсазов и режиссер Г. Сарчимелидзе создали сценически-выразительную «грузинскую картинку», по-детски наивную, «кукольно» решенную, наполненную тонкой поэзией и национальным колоритом. До конца спектакля зрителей не покидает очарование легко и изящно построенной, ритмизированной пластической игры.

В поисках национального характера тех или иных постановок художники обращаются и к старинным народным театральным формам. Так, ставя в Рязанском театре кукол с режиссером Ю. Фридманом молдавскую сказку «Звезда утренняя, звезда вечерняя», Ирина Уварова использовала мотивы «Маланки» действа, которое и до сих пор разыгрывается в зимние праздники в селах Молдавии. Царь живой актер с огромным украшением из бумажных цветов и лент на голове. Подвижные ширмы, детали декораций из пестрых тканей, плексигласа, меха из шерстянки разных оттенков розового цвета сделаны красивые костюмы «хитоны» для актеров, а из «обрезков», палочек, лоскутков куклы и предметы. Так художница материалом, цветом и фактурой решила поэтический мир этой сказки.

Харьковский театр кукол «реставрировал» украинский вертеп и русского народного «Петрушку», найдя в них много живого, увлекательного и для сегодняшнего зрителя. Художники Алексей Щеглов в «Вертепе» и Владимир Маяцкий в «Петрушке» проявили, кроме таланта, еще и необходимые в подобном случае знания, культуру, любовь к старинным традициям.

На Международном фестивале театров кукол в Москве три года назад Горьковский театр кукол показал «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях» А. С. Пушкина. Спектакль произвел большое впечатление на кукольников разных стран своей «русскостью», четкой выверенностью, красотой сценического движения. Ирина Кострина решила спектакль в стиле палехской миниатюры. И в новых постановках, развивая традиции своего театра, Кострина стремится делать кукол, близких по пропорциям к человеческой фигуре, но удлиненных, с красивым, плавным жестом, с изящной «фарфоровой» лепкой головы. Пример тому две куклы из «Диких лебедей» Г.Х. Андерсена, показанные на Всесоюзной выставке художников театра и кино (1979).

Зрители этой огромной экспозиции впервые видели такой большой «кукольный» раздел. Это свидетельство активной деятельности театра кукол, повышения его изобразительной культуры. Скольких еще художников можно было бы назвать здесь и тех, кто участвовал в выставке, и тех, кто не участвовал в ней, но ежевечерне показывает свои сценические произведения маленьким зрителям! Велика карта советских театров кукол, и хорошие художники, отдающие детям свой талант и мастерство, работают в самых разных ее точках.