Живопись человек среда

Место живописи в воспитании человека и преобразовании среды определяется собственно идейно-художественным достоинством и синтетическим единством самого произведения с окружающим пространством, чаще всего непосредственным контактом картины с архитектурой.Художественная практика взаимосвязи живописи со средой развивается на основе тех многообразных процессов, которые мы обычно называем внедрением изобразительного искусства в жизнь. Когда юбилейная выставка изобразительного искусства, посвященная 30-летию великой Победы, вовлекает посетителя в активное и напряженное действие высшего драматизма, когда художники Я. Жилите и А. Степанович с помощью сказочного ряда настенной живописи в детском санатории «Пушеле» Валкининкай в какой-то мере компенсируют повседневную монотонность, стандарт и оторванность от природы современных типовых зданий, когда, наконец, любой человек, приобретающий картину, формирует пространство своей квартиры все это разные пути общего приближения живописи к человеку и среде его жизнедеятельности. Отсюда особая роль монументальной живописи, создаваемой с расчетом на длительный срок эстетического воздействия на жизнь, и своя роль станковой живописи, создаваемой с учетом менее определенного по времени и месту общественного бытия.

 Известно, что живопись рассчитана на постоянный контакт со зрителем. Ее история, в особенности опыт последнего столетия, учит, что от возможности произведения находиться среди людей в большинстве случаев зависят его идейно-художественная направленность и ценность. Мастерская художника, готовая «взорваться» от нереализованного творческого напряжения или не воспринятого произведения, часто становится местом субъективных блужданий и тупиков. Не нашедшие своего зрителя «плоды творчества» давят на плечи художника и могут сломить его. И наоборот, выйдя к людям, произведения как бы распрямляют их автора, сближают его с существенными сторонами, острыми коллизиями действительности.

 Еще совсем недавно, в начале 60-х годов, архитектор относился к живописи как к инородному телу, мешающему достижению собственными средствами единого архитектурного образа. А если изредка и впускались фреска или картина в интерьер, то лишь в виде своеобразного интима или экзотики (кафе «Таурас», «Неринга», «Никштукас»), Свою «антиживописную» роль сыграло неправильное толкование проблемы синтеза, опиравшееся скорее на требование моды, чем на многовековой опыт истории и лучшие образцы современной практики взаимодействия архитектуры и пластических искусств.В прошлое десятилетие перед нашими общественными интерьерами было выдвинуто настоятельное требование либо разговаривать «языком» нейтральных фактурных стен, либо чаще всего - «языком» прикладного искусства. Борясь с мещанским вкусом, выдворив из общественных зданий малохудожественные репродукции картин, архитекторы в то же время до некоторой степени скомпрометировали и саму идею «введения» станковой картины в интерьер. Выезжая в зарубежные страны, мы видим большое количество гостиниц, контор, школ, украшенных картинами или даже целыми их коллекциями одного автора, тематически однородными и т. д. При этом живопись совершенно не снижает ощущения современности здания, а, наоборот, помогает избежать стандартизации, формирует своеобразие местного колорита, несет в себе большой эмоциональный и познавательный смысл.